|
Jeudi
Voici, mon Prince, l’article non-mutilé1. J’oserai seulement vous prier de le lire un peu vite pour que je puisse au plutôt restituer le livre au propriétaire qui le réclame. Lisez seulement les trois derniers chapitres de l’article, les Polonais, les Russes et l’aperçu général. Tout le reste se trouve à peu près intact dans votre exemplaire. Mais n’est-il pas attristant de voir qu’un étranger, un ennemi presque, a de nous-même, de ce que nous sommes et pouvons être, toute cette intelligence, toute cette conscience historique qui nous manque si complètement et ce qui le prouve, c’est que bien des hommes, même les plus avancés parmi nous, auront lu cet article sans y rien comprendre... Il y a plus. Il y a sous la haine de cet étranger non seulement plus d’intelligence, mais encore plus de sympathie. Comparez, je vous prie, le coup d’œil si poétique et pourtant si vrai qu’il jette sur la carte de la Russie, avec toutes les ignobles petites caricatures, prétendues nationales, dont nous nous sommes mis depuis quelque temps à illustrer le pays...
Une des dispositions les plus chagrinantes qui se remarquent en nous, c’est cette disposition à entrer dans toutes les questions par leur côté le plus mesquin et le plus ignoble. Ce besoin d’aborder le château par la basse-cour. Ceci est mille fois pis qu. Car l’ignorance, dans une nature saine, est croyante et merveilleuse, tandis que cette disposition-là est à tout jamais stérile.
Quand on lit quelques-unes de nos productions nouvelles inspirées par cet amour exclusif de la caricature on est souvent obligé de convenir que parmi nous la caricature est bien moins affaire d’imagination qu’affaire de caractère, ce qui n’est pas du tout la même chose. C’est la différence qui sépare l’esprit d’Aristophane de ce génie d’esprit qu’à défaut de périphrase on pourrait tout bonnement appeler l’esprit goujat.
Si je ne savais pas, mon Prince, quelle est votre répugnance à prêter des livres, je me hasarderais à vous demander quelques livres russes, p<ar> e<xemple>, un volume ou deux de Gogol, de la dernière édition, où se trouvent des morceaux détachés que je ne connais pas.
Où en est votre notice sur Kriloff? Où vous verra-t-on ce soir? Moi, je compte aller ce soir chez les Karamzine.
Mille respects.
T. T.
Перевод:
Четверг
Вот, князь, статья в неизувеченном виде1. Осмелюсь только просить вас прочесть ее скорее, дабы я мог незамедлительно вернуть книгу владельцу, который ее требует. Читайте только три последние главы: поляки, русские и общий обзор, все остальное находится почти без изменений в вашем экземпляре. Но не прискорбно ли видеть, что иностранец, почти враг, имеет о нас, - о том, что мы есть и чем можем быть, - такое точное понятие и такой ясный на нас взгяд, чего мы совершенно лишены; доказательством этому служит то, что у нас весьма многие, даже из числа наиболее передовых людей, прочтут эту статью и ничего в ней не поймут... Скажу больше: в ненависти этого иностранца заключается не только больше понимания, но и больше симпатии. Сравните, прошу вас, его столь поэтический и, однако же, столь верный очерк карты России с теми гнусными мелкими карикатурами, якобы народными, коими мы принялись с некоторых пор прославлять нашу страну...
Одна из наиболее прискорбных наклонностей, замечаемых у нас, - это наклонность подходить ко всем вопросам с их самой мелочной и гнусной стороны, потребность проникать в хоромы через задний двор. Это в тысячу раз хуже невежества. Ибо в простой здоровой натуре невежество простодушно и забавно, тогда как эта наклонность изобличает и вседа будет изобличать одну лишь злость.
Читая некоторые из наших новых произведений, вдохновленных этой исключительной любовью к карикатуре, приходится зачастую сознаваться, что у нас карикатура - гораздо менее плод творческой фантазии, чем потребность самой натуры, а это совсем не одно и то же. Тут такая же разница, как между остроумием Аристофана и тем родом остроумия, которое, за неимением подходящего иносказания, можно было бы назвать просто-напросто площадным.
Если бы я не знал, князь, как вы не любите одолжать книги, я решился бы попросить у вас несколько русских книг: один или два тома Гоголя, последнего издания, где находятся отдельные произведения, с которыми я еще не знаком.
В каком положении ваша заметка о Крылове? Где можно видеть вас сегодня вечером? Я предполагаю отправиться вечером к Карамзиным.
Усердно кланяюсь.
Ф. Т. |
