|
<Pétersbourg.> Jeudi, 20 Septembre <1851>
Ma chère Dorothée. Je me sens horriblement inquiet. La dernière poste ne m’a apporté aucune nouvelle d’Ovstoug. C’est la première fois que pareille chose arrive... Il est impossible que sans quelque raison grave ma femme ait laissé passer une poste sans m’écrire. - C’est impossible. - Je ne puis dire le supplice que j’endure depuis mardi dernier... Si rien n’est arrivé... si elles sont parties le 13, comme elles en avaient l’intention, elles doivent être arrivées le 17 - et alors je pourrai avoir aujourd’hui la nouvelle de leur arrivée1.
Ah, quelle torture!.. Je me hais d’être fait comme je le suis, tout comme je hais les autres d’être faits autrement... Que Dieu me la conserve et me la rende, et je n’aurai plus rien à lui demander...
Bonjour, ma chère amie. Ce que je viens d’écrire est bien inutile, car ce n’est pas la réponse à ces lignes qui décidera de moi... Ah, que c’est une horrible chose que de pareilles appréhensions!
T. T.
Nicolas est parti le 112.
Перевод:
<Петербург.> Четверг, 20 сентября <1851>
Любезная Дашенька, я страшно встревожен. Последняя почта не доставила мне никакого известия из Овстуга. Это случается впервые... Немыслимо, чтобы без какой-либо важной причины моя жена пропустила почтовый день, не написав мне. - Это невозможно. - Не могу сказать, какой пытке я подвергаюсь с прошлого вторника... Если ничего не случилось... если они выехали 13-го, как предполагали, они должны были приехать 17-го - и тогда я могу получить сегодня известие о их прибытии1.
Ах, какая мука!.. Я ненавижу себя за то, что создан таким, так же как ненавижу других за то, что они созданы иначе... Да сохранит и да возвратит мне ее Господь, и мне больше нечего будет просить у него...
Прости, любезный друг. То, что я только что написал, весьма бесцельно, ибо не ответ на эти строки разрешит мою тревогу... Ах, что́ за ужасная вещь подобные опасения!
Ф. Т. |
