|
Петербург. 2-ое января 1869
Избегая всякой торжественности, убедительно прошу вас, любезнейший Иван Сергеич, придать этим строкам самое серьезное значение. - Речь идет не о малом...
Вы, вероятно, уже известились, что Тимашев, после долгих колебаний, решился наконец внести дело «Москвы» в 1-ый департамент Сената. Эта выходка поразила здесь всех или своею крайнею нелепостью, или своею крайнею наглостью. В самом деле, предложить Сенату объявить преступным направление такого издания, которое постоянно и энергичнее всякого другого защищало все основные начала русского общества, те начала, гласное отрицание которых равнялось бы государственной измене, - это нечто близкое к безумию. Но что бы то ни было, сознательно или бессознательно, в вашем лице - и вы вполне достойны этой чести - брошен самый наглый вызов всему русскому общественному чувству и убеждению тою шайкой людей, которая так безнаказанно тяготеет над Россиею и позорит государя, и вы, конечно, не усумнитесь поднять брошенной перчатки - насколько это от вас зависит. - Мы все, друзья ваши, все люди, разделяющие ваш образ мыслей, мы все - убеждены, что в этом деле, которое становится государственным вопросом первой важности, счастливый исход дела много и очень много зависит от вашего здесь присутствия, и потому просим вас - приехать сюда безотлагательно.
Я знаю достоверным образом, что члены первого департамента страшно озадачены тем положением, в которое они поставлены. - Они очень хорошо понимают, чего от них требуют. Но давление сверху сильно, и очень сомнительно, чтобы под этим натиском все они усидели на своих курульских креслах, - но и одного протеста достаточно, чтобы дело перенесено было в общее собрание, и вот на этот случай - присутствие ваше в Петербурге оказывается необходимым. - Князь Оболенский вам тоже пишет и, конечно, обстоятельнее и убедительнее моего.
Есть для каждого ложного направления роковая необходимость довести себя до самоубийственного абсурда, не только словом, но и на деле - наша же обязанность этим воспользоваться. |
