|
С.-Петербург. 23 августа 1867
«Москва» ваша страшно утруждает наше бедное Главное управление. Вот уже второе заседание обуревается ею, и все еще не могли прийти ни к какому заключению - отложено до следующего. В самом составе Главн<ого> упр<авления> нет положительной против вас враждебности. Их только огорчает ваша чрезмерная резкость. - Враждебность свыше. - Я, по возвращении сюда, наговорил им самых горьких истин, а именно, что они, по несостоятельности, делаются орудием партии, не принадлежа к ней, что они лишают себя всякого нравственного авторитета своим хотя и непреднамеренным, но явным лицеприятием - со всем этим они почти что соглашаются. - Но что же делать? Так приказано.
Однако же мне кажется, любезнейший Иван Сергеич, что, помимо всех этих дрязг, следовало бы серьезно обдумать вопрос о существовании «Москвы», при данных условиях - было бы весьма грустно даже и временное ее запрещение. Подумайте только о том, как это отзовется за границею, между славянами, не говоря уже о вреде в самой России. Избегнуть же этой крайности - чистосердечно говоря - можно и без больших уступок... Не стесняясь нисколько в обсуждении общих вопросов, следовало бы только - когда дело идет о какой-нибудь правительственной мере - понизить, хоть полутоном, личную полемику. Эта-то резкость личной полемики всего более и смущает их, - а скажите, по совести, сто́ит ли из-за этого, хотя и очень приятного, самоудовлетворения жертвовать сущностию дела?
Вопрос о предварительном разрешении полициею касательно открытия подписок в газетах был внесен в Комитет министров, но князь Гагарин весьма справедливо заметил, что это дело может только быть решено законодательным порядком и потому подлежит обсуждению Государств<енного> совета.
Посольство Фуада-паши в Ливадию ограничилось разменом пошлостей, а данный ему орден - вопреки мнению князя Горчакова - не что иное, как рутинная обрядность, имеющая значение только в том смысле, что подобная несообразность доказывает, как мало понимают современное настроение или как мало дорожат им.
Я здесь, могу сказать, в ежечасном ожидании известий об Анне - и эта проволочка, хотя, вероятно, и очень объяснимая, еще тревожнее становится в отсутствии. Большое будет для меня облегчение, когда вы меня известите, в какой день мне следует приехать к вам в Москву для крестин. - Что вы знаете о вашей матушке? - Пока простите, любезнейший Иван Серг<еич>. Обнимите за меня Анну.
Ф. Т. |
