|
P<étersbourg>. Mercredi. 8 février 1867
J’ai été très heureux, ma fille chérie, d’apprendre que tes longues incertitudes sont enfin fixées1 et que tu pourras maintenant recouvrer un peu de ce calme d’esprit, si nécessaire à la santé du corps, et dont tu es si complètement privée, hélas...
Самарин, qui te portera cette lettre, vous mettra au fait de la situation. - Pour mon compte je n’y ajouterai que quelques mots à l’adresse de ton mari, au sujet de notre politique étrangère.
Il est absolument nécessaire, selon moi, que la Москва - précisément parce qu’elle est l’organe de l’opinion nationale dans sa nuance la plus franche et la plus décidée - accueille avec la sympathie la plus marquée toute manifestation de notre politique dans le sens de la dignité du pays... Ainsi, par exemple, le désaveu que le Journal de St-Pétersb<ourg> vient d’infliger à l’insolent mensonge, par lequel Napoléon dans son discours d’ouverture cherche à faire croire à la solidarité de notre politique avec la sienne dans les affaires d’Orient. Eh bien ce désaveu, tout indispensable qu’il était, a coûté beaucoup de peine à obtenir, et maintenant, dans un certain monde, on cherche à le représenter comme une imprudence impardonnable et tout à fait gratuite. Il faut se rendre bien compte de la position personnelle de ce pauvre P<rinc>e Gortchakoff. En dépit de ses bons instincts, il est constamment sollicité en sens contraire par l’influence antinationale, représentée par des hommes tels que Jomini3 etc. Et il n’y a pour la neutraliser que moi et Katakazy, l’auteur et l’inspirateur de l’article. Voici d’ailleurs le billet5 autographe qu’il m’a écrit hier au sujet de toute cette affaire et qui vous mettra наглядно au fait de la situation d’ici.
Quant au discours de Napoléon, il y aurait pour la Москва un magnifique article à faire en s’emparant hardiment du texte cité dans ce discours des paroles de Napoléon Ier relativement à l’agglomération fatale et inévitable des grandes races historiques. Pour en faire le considérant d’un véritable manifeste de panslavisme hautement avoué. - Mille amitiés à ton mari et mes vœux les plus sincères pour vite réussite à tous deux.
Перевод:
Петербург. Среда. 8 февраля 1867
Я был счастлив узнать, моя милая дочь, что твои долгие сомнения наконец-то разрешились и теперь к тебе, может быть, хоть частично вернется тот душевный покой, который столь важен для телесного здоровья и которого ты, увы, полностью лишена...
Самарин, взявшийся передать тебе это письмо, осветит вам положение дел. - Я же скажу всего несколько дополнительных слов твоему мужу касательно нашей внешней политики.
С моей точки зрения, насущно необходимо, чтобы «Москва» - именно потому, что она является органом национального направления самого откровенного и решительного толка, - горячо приветствовала всякое выступление нашей политики в защиту достоинства страны... Вот, например, помещенное в «Journal de St-Pétersbourg» опровержение наглой лжи, с помощью которой Наполеон в своей тронной речи пытается уверить всех в нашей солидарности с его политикой на Востоке. Ведь получить согласие на это опровержение, хоть и очевидно необходимое, стоило величайших усилий, да и теперь в некоторых кругах стараются представить его как непростительную опрометчивость, к тому же совершенно неоправданную. Нужно войти в положение бедного князя Горчакова. Как бы правильно он ни мыслил, антирусские силы в лице таких людей, как Жомини и иже с ним, постоянно побуждают его поступать вопреки себе. А противовесом им только я да Катакази, автор и вдохновитель статьи. Вот, кстати, полученная мною вчера от него записка, касающаяся всего этого дела, которая наглядно вам обрисует здешнюю обстановку.
Что же до речи Наполеона, то «Москва» могла бы дать великолепную статью, смело завладев приведенными в этой речи словами Наполеона I о фатальном и неизбежном сплочении великих исторических наций. Вот вам подлинный манифест панславизма, провозглашенный с высокой трибуны. - Сердечный привет твоему мужу и самые искренние пожелания скорого успеха вам обоим. |
