|
Петербург. 5-ое ноября 1865
Успокойтесь, моя милая Marie. Ни одно из ваших писем не пропадало - и все они дошли до меня во всевозможной целости и исправности, а если я так долго не писал к вам, тут была другая причина. Тут было большое недоразумение и немножко злости - да, злости на вас...
Не получая так долго никакого отзыва от вашего мужа на мое письмо к нему, я вообразил, что, по крайней мере, вы ко мне напишете... непременно напишете...
Это выжидание перешло в упрямство... Вообще говоря, согласие между супругами - вещь хорошая, вещь законная... Но тут оно принимало вид стачки, вид заговора. Мне показалось, что вы с общего согласия - и тот, и другая - отрекаетесь от меня. Это была хандра, может быть, но за все это последнее время я имел полное право хандрить... Не будучи болен, я все это время пользовался таким скверным, некомфортабельным здоровьем, что я сам себе опротивел - и потому мог вообразить, что опротивел и другим... Вы видите, моя милая Marie, что пора мне в Москву - для излечения.
Не знаю, с чего взяла моя премудрая сестра, что это не состоится прежде конца зимы. Свадьба имеет быть в первой половине генваря, а я располагаю явиться к вам гораздо прежде... Очень, очень этого жду и желаю. Хочется опять очутиться в вашем тропическом углу, между детьми и растениями вашими.
Поздравляю от души Александра Иваныча, победителя Галлов. Но вижу, что ему не легко будет решиться перейти за Рубикон, а его Рубикон - это «Московские вед<омости>». С Деляновым я непременно переговорю и надеюсь устроить дело удовлетворительно. Желал бы не ограничить этим моего служения... Впрочем, я очень понимаю, что в данных обстоятельствах вам надо будет дождаться решения Московского университета - но ни на минуту не изменяя разумному убеждению, что для вас казенная служба необходима...
На днях - возвратившийся в полном восхищении из Москвы - Катакази много рассказывал мне обо всех вас. Он также нашел, что пессимизм почтенного Мих<аила> Никиф<оровича> несколько преувеличен. Он сам себе лучшим опровержением... Только в живой и живучей среде могла создаться та нравственная сила, которою он располагает...
Сегодня Kitty отправляется в Москву, проживши все время своего здешнего пребывания исключительно в Царском. Я с нею мало виделся... Проводя ее, я пойду пить чай к Анне Д<митриевне>. - Когда-то у вас? Бедная жизнь моя разорвана на куски - но лучший, уцелевший лоскут хотел бы вам отдать на память... Господь с вами. |
