|
Weimar. Ce 11 juin
Voilà ta paroisse devenue une paroisse de Weimar1.
Malgré tes prédictions ce n’est pas le 4ème, c’est le
3ème jour que je suis arrivé ici et encore ai-je passé
une demi-journée toute entière à Gotha2 que je me suis
cru obligé de visiter en détail. Depuis Meiningen le
voyage m’est revenu à 20-25 fl<orins>. Ici j’ai tout
retrouvé comme je l’avais laissé. La Grande-Duchesse est
souffrante depuis quelque temps et ne reçoit pas.
D’ailleurs, comme la cour est encore en ville,
l’étiquette Weimarienne exige l’uniforme pour pouvoir
être présenté, à moins que je ne consente à paraître en
frac, mais avec l’épée au côté, ce qui est mon bien
légalement autorisé3, mais parfaitement ridicule.
Quant à Maltitz, ma présence lui fait éprouver un
bien-être dont je suis touché et qui me fait passer
par-dessus les répétitions. J’ai trouvé Anna grandie et
en fort bonne santé, mais toujours aussi embarrassée que
par le passé. C’est aussi le cas de la pauvre Hannstein
qui se sent tout à fait dépassée au milieu de toute
cette Bildung et de ces conversations littéraires à
perte d’haleine. Elle n’ose plus dire bravo et
s’abstient même des Ah. Il n’y a qu’Ernest qui ait
conservé son imperturbable aplomb.
C’est aujourd’hui l’anniversaire du jour de naissance de
Maltitz, son 47<ème> anniversaire! Il y a donc des
hommes encore plus vieux que moi.
Ma chatte chérie, comment te portes-tu? Où en est la
cure? Tes fonctions sont-elles réglées? Fais-moi le
plaisir de ne pas te presser pour les bains de siège. Et
Marie? Elle n’a plus personne qui lui donne des
appréhensions pour ses Narren, mais j’espère que cela ne
l’empêchera pas de continuer à se bien porter. A cette
condition je lui passerai les ¾ de ses caprices.
Parle-moi aussi de tes promenades. Hélas, je ne suis pas
comme toi, rien ne m’alarme comme l’absence. Il me
semble que toutes les puissances de la nature sont aux
aguets et n’épient que le moment où j’aurai tourné le
dos pour me faire pièce.
Kissingen, je suppose, se peuple à vue d’œil. Les
Luxbourg sont-ils arrivés? Les as-tu été voir?
Adieu, ma chatte, je suis découragé par mon exécrable
écriture. La pudeur me fait tomber la plume des mains.
Il fait ici une chaleur comme dans les premiers jours de
notre arrivée à Kissingen et il y a encore moins d’ombre
ici que là.
Adieu. Aie grand soin de ta personne. C’est tout ce
qu’il y a de plus essentiel au monde.
A rencontre à jamais.
Перевод:
Веймар. 11 июня
Вот, наконец, твой адресат стал веймарским адресатом.
Вопреки твоим предсказаниям, пошел третий, а не
четвертый день с тех пор, как я сюда приехал, а еще
целых полдня я провел в Готе2, которую почел своим
долгом подробно осмотреть. От Мейнингена дорога обошлась
мне в 20-25 флоринов. Здесь я нашел все в том же
неизменном виде, как и в прошлый раз. Великая герцогиня
больна и не принимает. Впрочем, поскольку двор сейчас в
городе, веймарский этикет требует представляться ко
двору в мундире, разве только я не решусь явиться во
фраке, со шпагой на боку, моей законной
принадлежностью3, что выглядело бы весьма забавно.
Что до Мальтица, мой приезд доставил ему удовольствие,
весьма тронувшее меня и позволившее обойтись без
повторений. Я нашел Анну подросшей и совершенно
здоровой, но, как и прежде, застенчивой. Она напоминает
бедняжку Ганштейн, которая чувствует себя совершенно
устаревшей среди всей этой Bildung* и литературных
споров до изнеможения. Она уже не осмеливается
восклицать браво и даже воздерживается от ах. Один
только Эрнст4 не теряет своей невозмутимой
самоуверенности.
Сегодня день рождения Мальтица, ему исполнилось 47 лет!
Есть же люди еще старее меня.
Милая кисанька, как ты себя чувствуешь? Как подвигается
лечение? Восстановились ли твои функции? Доставь мне
удовольствие, не торопись с сидячими ваннами. А Мари?
Рядом с ней теперь нет никого, кто пожурил бы ее за
Narren**, но, надеюсь, это не мешает ей превосходно себя
чувствовать. При этом условии я прощаю ей ¾ ее капризов.
Расскажи мне о своих прогулках. Увы, я не таков, как ты,
ничто не внушает мне такой тревоги, как разлука. Мне
кажется, что все силы природы подстерегают и ждут только
минуты, когда я отвернусь, чтобы ополчиться против меня.
Киссинген, наверное, наполняется публикой на глазах.
Приехали ли Люксбурги? Видала ли ты их?
Прощай, моя кисанька, я в отчаянии от своего скверного
почерка. От стыда перо падает у меня из рук. У нас стоит
жара, как в первые дни нашего приезда в Киссинген5, но
здесь еще меньше тенистых мест, чем там.
Прощай. Береги себя хорошенько. Это важнее всего на
свете.
До встречи навсегда.
* образованности (нем.).
** Здесь: шалости (нем.). |
Письмо
администратору
Запомнить
сайт